Guess this ain't the world that I dreamt of
How many hits can I take?
How many things can one soul make?
I wrap myself inside my duvet
You think these blue giants feel the same?
You think they ever have these days?

King Krule — (Don't Let The Dragon) Draag On

Традиция грустных последних сексов перед расставанием продолжается сама собой. В этот раз она была с дикого бодуна, выглядела плохо, а когда мы ебались пахло селедью. К счастью пахло ей первый и последний раз, ведь больше мы с ней не встречаемся. После молчаливой часовой прогулки она начала было говорить что-то в духе «Мне не хватает внимания, я не чувствую себя нужной» и т.д. Что в общем-то всё правда и я всё понимаю, да только вот делать мне с этим нечего да и не хочется ничего. А потому молча снял с себя её наушники, положил ей в карман и сказал «Так будет лучше», а затем пошёл домой оставив её стоять одну на перекрёстке. 

Чувство тяжести от расставания с кем угодно всякий раз одинаковое. Будто фантомная боль от того, что от твоего личного пространства отрезали кусок, даже если это кусок тебе инородный был. Другое дело, что к чувству потери привыкаешь. После всех от кого я ушёл чувство это длится в лучшем случае пару часов, в худшем день-два. Затем снова чувствуешь себя как обычно, что был человек, что не было. Если спросят как можно бросить близкого человека, то можно ответить, что со своей матерью ты не общался уже более года и ничего по этому поводу не думаешь. Хороший пример насколько сильно можно привыкнуть к потерям. 

Впрочем, мне уже на протяжении недели, если не больше, ещё до моего расставания с Ж. каждую ночь снится Катя. Началось всё со сна, где она почему-то ко мне жалась и я во сне отчётливо чувствовал чужую любовь. Обычно я её только логически фиксирую, сам ничего в ответ не чувствую, а во сне прямо почувствовал тепло другого, тобишь К., когда она ко мне рядом садилась или в глаза мне смотрела. Проснулся жутко растерянным, будто меня вырвали откуда-то, где я был в самом деле счастлив. Рядом лежала С., вечером меня ждала А., а Катя из этого сна так меня всю неделю в разных формах во сне и наяву преследует. Днём сны перед глазами проносятся и глаза мои застилают от чего закрываюсь я ещё сильнее — глаза застилают воспоминания, уши закрыты музыкой, хожу по городу полностью изолированный, замкнутый и автономный. 

Не думаю, что это что-то здоровое, впрчем, меня это не особо беспокоит. Как я и говорил уже очень давно — мысли о Кате нужно держать словно нож в кармане куртки. На работе я представляюсь Николаем Костровым — имя умершего отца и фамилия ушедшей женщины. Несёшь над собой этот флаг, чтобы всегда помнить какого это — жить, чувствуя, что ты живёшь не зря. Отец напомнит о том, как жить не надо, Катя о том, что чувствовать себя живым возможно. Если я чего и хочу, то только этого, Катя своим образом лишь напоминает об этом и я благодарен ей за это.

Потеря же впрочем как таковая может лишь с первого взгляда показаться освобождением. На деле же она также накладывает обязательства. Каждый человек, которого ты покинул, обязывает тебя действительно делать то, ради чего ты его покинул. Если уж ты бросил человека, чтобы двигаться дальше, то изволь и в самом деле двигаться. Чем больше потерь, тем тяжелее обязательства и в какой-то точке они сами по себе уже двигают тебя, ноги сами идут вперёд под тяжестью потерь, а потому каждая последующая ранит всё меньше и меньше. 

В конечном итоге я чувствую, что я всё таки превратился в другого человека, на что у меня ушёл весь прошлый год. От старой жизни остались лишь самые мощные символы, которые ныне являются лишь олицетворением моих нынешних стремлений. Реального же от ушедшего не осталось ничего.

Хотелось бы написать ещё что-нибудь, но сказать мне по этому поводу больше нечего. Чувствую только, что во мне снова что-то умерло после очередного расставания, но чувствую и как ещё одна рана затягивается, как на собаке.