Kiedy wrócę już nie będzie Cię
To był pierwszy i ostatni raz
Obok Ciebie zakochany człowiek
Proszę, nie zapomnij mnie

Better person — Zakochany człowiek

Всё сложнее подбирать эпиграфы для постов, потому что музыку в последнее время почти не слушаю. Если и включаю, то в основном это что-то о влюблённых, в идеале о таких, у которых объекта любви как такового уже и нет больше, разве что воспоминания остались, да и те выцвели. Люблю ходить ночью под такие песни в магазины круглосуточные за едой или просто возвращаться поздно домой чёрт пойми откуда. Вызывают во мне чувство томления какого-то, которое на человеческом вроде как называется ностальгией.

Я, правда, сколько себя помню, всегда преимущественно считал, что ностальгия должна быть строго приязана к конкретному объекту или событиям, в общем, скорее к чему-то внешнему. В последнее же время всё чащей ощущал, что чувство ностальгии будто бы потеряло тело своё, будто лишилось плотности и по форме своей стало похоже на вуаль или тканевую накидку, которой на ночь закрывают клетку с домашней птицей.

Холода наконец-то прошли и можно снова выбираться фланировать по улицам, жаль, правда, что без своего любимого бежевого пальто. Сидишь в «пьяном» дворике с сестрой, недалеко от дома, где жил до отъезда мой друг, из телефона кряхтят The Smiths. Так странно осознавать, что с момента нашего знакомства прошло уже 4 года. Когда она впервые написала на свой др, то ей было всего на год больше, чем мне сейчас.

На улице жарко и очень много людей, в лучших традициях пятничных вечеров. Если идти по определённым маршрутам, то кажется, будто едешь по рельсам из воспоминаний в каком-нибудь тоннеле любви, а образы прошлого и настоящего смыкаются над головой образуя этот самый тоннель. В результате получаешь что-то типа туннельного зрения наоборот — видишь только переферрийные картины и совсем не видишь места, куда ты движешься. Символы и воспоминания переплетаются, наслаиваясь катарактой ассоциаций на сечатку глаза. Вроде и помнишь эти улицы, места, но будто не можешь вспомнить откуда, почему и когда, видел ли я их сам или же это какие-то кадры, которые  видел в кино или во снах, от того часто падаешь в состояние какого-то постоянного дежавю. Я помню, что я ходил здесь, да, но не в это освещении, не сегодня и как-то иначе я ходил, а потому никак не выходит связать воспоминание с нынешним моментом.

Усиливает это состояние довольно часто забредающая в голову ассоциация с советским союзом, в большей степени из-за архитектуры, отчасти из-за советских открыток, которые я в детстве разглядывал — там и люди будто те же были, и свет также падал. Снова возникает чувство, будто ты и был здесь и не был одновременно. Один мой приятель как-то сказал, когда мы бродили с ним по привокзальному рынку, что Россия живёт будто бы в каком-то безвременьи, одновременно во всех трёх временах, и вот в такие моменты, когда и сам оказываешься в этаком лимбо, чувствуешь это максимально явно.

Вечером увидишь пять пропущенных от бабушки, перезвонишь, проговоришь минуты 3, разговор закончится, почувствуешь облегчение, потому что вроде как нет тебе дела до их дел, а потом почувствуёшь лёгкий укол совести за это облегчение, потому что ты знаешь, как она стара уже. Сам ведь говорил, как это странно смотреть на тех, кто тебя растил, замечать, как они постепенно исчезают, что с материального плана, что с духовного. А потому после укола совести грусть паутинкой с потолка упадёт, которую ты со вздохом смахнёшь с лица — понимаешь, что укол этот рефлекторный лишь, а исчезновение их неизбежно.

Проснёшься рано утром в тишине, поставишь чайник, задумаешься забрасывать ли гречу в уже кипящую воду или же кипятить её вместе с гречей. На улице на работу шустро и сиротливо бегут прохожие, машины изредка пролетают. Присядешь на стул рядом с плитой, чтобы греться от комфорок, потому что тепло отключили, продолжишь читать сборник эссе Сонтаг «О фотографии».

Я уже давно собираю фотографии, сортирую их по месяцам, чтобы иметь хоть какое-то свидетельство прожитого, в последнее время ещё и снова активно начал пользоваться диктофоном. Иногда вместо того, чтобы позвать кого-нибудь в гости просто включаю записи 3-4 разной длины, чтобы когда они повторялись, то могли наслаиваться в разных точках друг на друга создавая новые предложения, новые диалоги и разговоры. Т.е повторению к третьему речь оторванная от своих владельцев начинает жить самостоятельно, сама себя создавая. Мб ни один из владельцев голосов на этих записях мне и не был особо интересен, но если их сложить всех вместе, то может выйти что-то интересное. В конце концов и книги то по тому же принципу читаешь иной раз, просто чтобы наткнуться на какой-то случайный абзац, предложение или даже словосочетание просто, которое ты так давно искал в разговорах и других источниках. А потому общение с таким потоком слов в общем-то ничем особо не отличается от подобного же потока слов из чужих уст. Даже лучше в каком-то смысле — это то я хотя бы всегда могу выключить и снова в тишину провалиться.

Греча готова, пожаришь к ней мяса и хлеба, сделаешь воду с лимоном. Одна моя знакомая недавно сказала, что ностальгия зачастую — это тоска по самому себе, по невозможности вернуть себя уже ушедшего.

Вот наверное это оно самое и есть.